В прошлом номере «СВ» мы рассказали о главных событиях января – февраля 1917 года, о последних месяцах самодержавия накануне буржуазной революции в Херсоне. Сегодня продолжение темы
Зимой, в начале 1917 года, несмотря на кажущееся относительное спокойствие, Херсон жил в ожидании грядущих перемен. А то, что непременно что-то произойдёт, знали наверняка. Даже подцензурные местные газеты между строк констатировали сей факт: «Что-то чуждое и грязное вползает в нашу жизнь…».
Как бы там ни было, город жил и продолжал решать свои насущные вопросы, одним из которых были выборы в городскую думу, назначенные на 25 февраля.
В преддверии выборов местные газеты обращались к согражданам, к тем, от кого зависел исход меро-приятия (в выборах участвовали не все из-за существовавшего в избирательном праве империи иму-щественного ценза), с призывом с полной ответственностью отнестись к своему выбору. Пожалуй, этот призыв столетней давности и ныне не потерял своей актуальности: «Избиратели должны помнить, что нам нужны энергичные и бескорыстные общественные деятели, готовые своим опытом и знанием послужить населению родного города. Таких людей у нас есть достаточно. Скромные и не кричащие о себе на всех перекрёстках, они всегда в тени…Если в составе нашего городского управления будут находиться культурные деятели, люди долга, люди знания, люди чести, а не любители думских фейерверков, население нашего города может быть спокойно за свою судьбу…».
Особых эксцессов в период подготовки к выборам в Херсоне не возникало. Подготовка проходила чинно и степенно, наверное, ещё и потому, что Херсон того времени значительно уступал по народонаселению той же Одессе или соседнему Николаеву. Да и активных политиче-ских партий в нашем городе было не много – так, «крикуны» и «болтуны» разных мастей. Это были последние «спокойные» выборы в истории империи…
Начало конца…
25 февраля состоялись выборы в городскую думу. Не успели подсчитать голоса, как уже 27-го вечером телеграф принёс известие о том, что всеобщая забастовка в Петрограде переросла в вооружённое восстание. Отголоски его докатились и до Херсона.
3 марта пресса принесла известие о падении монархии и отречении императора Николая ІІ от престола. Власть перешла в руки Временного правительства.
5 марта в городе был образован временный рабочий комитет, а спустя несколько дней местная пресса опубликовала первое его воззвание к рабочим: «Наступило такое время, когда мы, рабочие, не можем долее оставаться ни одной минуты без организации, без органа, где работали бы и мыслили наши избранные представители. Комитет ставит себе задачей быть на страже политических и экономических требований пролетариата…»
Тем временем в Херсоне была получена телеграмма от председателя Совета министров князя Львова, в которой он указал, что Временное правительство считает необходимым отстранить губернатора и вице-губернатора от обязанностей. Временным комиссаром Временного правительства Херсонской губернии был назначен председатель Губернской земской управы Пётр Дмитриевич Горич, принявший дела у бывшего губернатора Ветчинина.
Спустя несколько дней в «Родном крае» было напечатано прощальное письмо бывшего губернатора: «Выехав 10 марта в свой родной уезд, прошу население гор. Херсона принять мою глубокую благодарность за оказанное мне радушие и понимание. Не поминайте лихом. Сослуживцев же своих благодарю за дружную совместную работу на благо родины. Ветчинин».
Конец «полицейского произвола»
Экстренно созданный городской комитет сохранения порядка и спокойствия объявил населению, «что весь состав городской полиции беспрекословно и всецело подчиняется настоящему правительству и находится в распоряжении назначенного правительством Губернского комиссара…». Правда, заявление комитета чуточку запоздало, в ту же ночь, с 6 на 7 марта 1917 года, полиция была разоружена. Оставшиеся без охраны уголовные и политические арестанты уже утром 7 марта стали покидать свои камеры и разбегаться по городу.
Временный комиссар Горич, предвидя неминуемый разгул преступлений, бросился по херсонским тюрьмам уговаривать арестантов проявить сознательность и оставаться на местах под своим же надзором. Возможно, кто-то и прислушался к доводам представителя новой власти, однако большая часть уголовных разошлась по домам и жилищам знакомых, добавив страха и без того напуганным последними событиями обывателям.
И всё же среди обывателей нашлись храбрецы, которые в эйфории, предвкушая свободу, поспешили на экскурсию по мрачным закоулкам херсонских тюрем, теперь-то им уже никто не мешал удовлетворить праздное любопытство созерцанием узилища.
В ночь с 7 на 8 марта на охрану города вышли экстренно сформированные из частей, расквартированных в городе, военные патрули, которые сопровождали гласные городской думы. Несмотря на ожидание, эта ночь прошла спокойно, а утром стало известно, что, во избежание эксцессов меж мирным населением и освобождёнными из тюрем, известный в Херсоне меценат и почётный гражданин Пётр Соколов выделил часть своих средств на экипировку и отправку на родину освобождённых арестантов.
Также стало известно, что городская управа приняла решение о формировании отрядов городской милиции в Херсоне. Заметьте, решение о формировании, а не о смене вывески.
Новые внутренние органы в государственной системе
Пока городская управа занималась формированием правоохранительных органов, городская дума решала насущные проблемы, среди которых был вопрос назначения жалования членам милиции. Вскоре в местных газетах рядом с объявлением о приёме на службу в милицию лиц, желавших послужить городу, появился список размеров определённого им месячного жалования (без квартир и отопления): начальнику милиции назначили жалование в 400 руб., помощнику – 325 руб., секретарю – 200 руб., помощнику секретаря – 150 руб., писцам – 90 руб. Районным милиционерам 1-го разряда – 120 руб., второго – 90 руб.
9 марта тайным голосованием из группы кандидатов выбрали начальника город-ской милиции. Большинством голосов (32 против 16) им стал мировой судья, гласный думы, председатель военно-технического комитета Георгий Николаевич Гордов.
10-го числа на первой странице «Родного края» под заголовком «От начальника милиции г. Херсона» было напечатано обращение Гордова, в котором читаем такие строки: «Народная милиция, как и армия народная, должны быть плотью от плоти и кровью от крови народной. Граждане! Вы должны проникнуться доверием и уважением к тем, кто возьмет на себя обязанность охраны спокойст-вия и благополучия вашего…».
В течение этих нескольких дней, пока упраздняли полицию и формировали милицию, город всё ещё находился под охраной воинских патрулей, однако это не помешало всплеску преступности в Херсоне. Ведь оставшимся в городе «свободным» уголовным элементам требовалось есть, пить, естественно, не воду, одеваться и где-то жить.
«Лихие людишки» умудрились обчистить даже высшее городское начальство – самого комиссара Временного правительства в Херсоне Петра Горича, утащив из его квартиры: 3 фунта (фунт – 453 г) масла, 2 фунта колбасы, 5 фунтов сахара, 10 бутылок столового вина, несколько коробков спичек. В общей сложности – на 150 рублей. (Сравните стоимость перечня этих продуктов с месячным жалованием городского милиционера, положенным гордумой). Пожалуй, убытка было бы в разы больше, если б преступников случайно не спугнули. Так что Горичу ещё крупно повезло.
Конечно, поначалу сформированная милиция не имела единой формы одежды. Милиционера можно было определить лишь по имевшемуся у каждого из них личному оружию, тесаку на ремне и белой повязке на рукаве левой руки, ну и, конечно же, по удостоверению с печатью, скреплённой подписью начальника милиции.
А ещё, пожалуй, стоит отметить, что несмотря на все усилия начальника милиции Гордова, мечтавшего, чтобы вверенные ему силы охраны правопорядка состояли из интеллигентных, честных, грамотных и самоотверженных людей, в милицию зачастую попадали люди случайные, амбициозные, а порой даже не умевшие обращаться с оружием и не имевшие о служебной дисциплине ни малейшего понятия.После нескольких случаев самострела в правила приёма лиц в органы был добавлен дополнительный пункт – «умеющих обращаться с оружием».
Не менее острой была проблема безответственности некоторых новых милиционеров. Так, в местных газетах буквально уже к концу марта можно было прочитать об увольнении «проштрафившихся» с указанием причины: «Оставил пост и ушёл на танцы», «Передал свою винтовку гражданскому лицу», «Индифферентно отнёсся к своим обязанно-стям» и так далее. Чуть позднее «в целях поднятия нравственного уровня личного состава» были организованы долгосрочные курсы для милиционеров. В первую группу вошли до 50 человек, а лектором был приглашён представитель прокуратуры.
Первой «крупной» операцией новой херсонской милиции можно, пожалуй, считать борьбу с пьянством. Уже спустя несколько дней после смены власти, 9 марта 1917 года, местные газеты отметили весьма прискорбное явление: в городе был зафиксирован завоз бочкового вина, а на улицах появилось множество пьяных. Местная милиция рьяно взялась за наведение порядка. По сути, разговорить задержанного пьяного не составляло особых трудностей, поэтому через несколько дней газеты отмечали успех работы милиции: «В течение нескольких ночей в разных местах города было обнаружено громадное количество вина в бочонках. Честь и слава г. г. офицерам и милиционерам!».
Спиртное уничтожалось тут же на месте – и по грязным, пыльным улицам, вызывая слёзы на глазах страждущих, бежали ручьи хмельного. Задержанные за спаивание народа торговцы прямиком отправлялись в камеры ожидать решения суда.
Здесь нужно отметить, что, несмотря на эйфорию от объявленной «свободы» и роспуск арестантов из мест заключения, новая власть никак не могла обойтись без тюрем. Некоторая часть местных узилищ вновь заработала, принимая на бесплатный постой потенциальных клиентов.
Херсон до Октябрьского переворота
Конечно, времена были неспокойные, а новоиспечённые стражи правопорядка – плохо подготовленные, чтобы поддерживать образцовый порядок в городе. Поэтому справиться с воровством и грабежами, пьянством в городе оказалось не так-то просто. Местные газеты сообщали: «Пьянство в Херсоне развивается с каждым днём всё больше и больше. Во всех “чайных”, “домах свиданий” и притонах вино, спирт и коньяк продаются беспрепятственно. Это не секрет даже для милиции».
Произошло то, чего боялась уже несуществующая самодержавная власть, которая ввела ещё до начала германской войны ограничение на продажу и потребление спиртных напитков. Известно, что осенью 1916 года всех начальников губерний ознакомили с новым секретным документом, утверждённым МВД. Назывался этот документ «О порядке уничтожения при наступлении чрезвычайных обстоятельств крепких напитков с практическими указаниями о технологических приёмах уничтожения означенных напитков». В нём в частности говорилось: «Было отмечено, что в казённых и частных местах выделки, хранения спиртных напитков ввиду воспрещения свободной торговли скопилось громадное количество напитков. В случае возникновения каких-либо беспорядков, особенно в районах их хранения, эти запасы представляют громадную опасность в отношении охраны государственного порядка и общественного спокойствия… Необходимо устроить приспособления для спуска самотёком спирта и других напитков в водоёмы (реки и т. д.), в каналы, колодцы или овраги, для чего должны были быть проложены в земле трубопроводы или закрытые желоба…».
Полицейские чины единогласно подтверждали важность этого мероприятия, так как «за отсутствием винных лавок всё внимание населения, возвращающегося по окончании войны, будет устремлено на запасы спирта».
Может быть, где-то и решились уничтожить спиртные запасы, однако, похоже, большая часть их всё же была спасена, так как торговля водкой, вином и различными суррогата-ми продолжалась, а пьянство в 1917 году повсеместно принимало широкие масштабы.
А вот с главным продуктом питания, хлебом, проблем было куда больше: «Вчера в городе снова ощущалась нехватка хлеба. До конца дня в пекарнях хлеба совершенно не было, затем он появился, но в крайне ограниченном количестве. Длинные “хвосты” в течение целого ряда часов стояли у городских пекарен в ожидании своей очереди. Продавали не более 2–3 фунтов в руки…», – писала газета «Родной край».
Если учесть, что фунт – это всего-то 453 г, а для многих семейств хлеб являлся основным продуктом питания, то несложно догадаться, какими эпитетами награждал народ власть и местных торговцев. Да что там эпитеты! Новоиспечённой и неумелой ещё милиции приходилось сдерживать воинственные эмоции подогретой спиртным толпы, рвавшейся громить пекарни и торговые лавки.
Октябрьский переворот усугубил проблемы…
К концу октября 1917 года – в преддверии Октябрьского переворота – на заседании под предводительством губернского комиссара Временного правительства Сергея Юрицина было решено привлечь для охраны спокойствия в городе эскадрон крымского конного полка. А ещё через несколько дней, 25 октября, телеграф принёс в Херсон известие о свершившейся под предводительством большевиков революции…
28 октября в «Родном крае» было опубликовано воззвание от первых лиц города: «Тёмные силы, жадные к наживе, будут стараться использовать темноту и будут распространять злые слухи. Не поддавайтесь влиянию этих злых людей. Мы, представители революционной правительственной власти, стоим на стороже общих интересов всех граждан г. Херсона. Мы не допустим никаких насилий и грабежей. Мы не остановимся перед применением оружия. Мы выполним наш долг до конца. Помните же, что родина и революция призывают вас к исполнению гражданского долга. Никаких сборищ, никаких выступлений в эти дни». Да разве удержит какое-то воззвание «истинных патриотов»?
Новый крутой вираж в истории страны только усугубил существовавшие проблемы. По Херсону ходили и митинговали под красными знамёнами толпы трудящихся и примкнувших к ним, а экономиче-ская ситуация в городе в это время становилась невыносимой. Без того уже выросшие за последний год цены на необходимые продукты катастрофически взлетели вверх.
Открывшийся 30 ноября созванный по инициативе Временного совета народных комиссаров Херсонской губернии губернский съезд представителей рабочих, солдатских, крестьянских депутатов, городских и земских самоуправлений губернии принял резолюцию, согласно которой Херсонская губерния была признана неделимой частью Украинской федеративной республики.
Интересно, что в этот момент в прессе всерьёз муссировался вопрос образования нового Причерноморского государства, куда, по предположению авторов этого проекта, должны были войти страны Румыния, Болгария, Украина, Таврическая губерния и Кубанские области…
Ну а первый украинский флаг в Херсоне появился над зданием земства с надписью: «Хай живе вільна Україна в Російській Федеративній республіці».
Впрочем, участь городских обывателей от этого легче не стала. Рубль обесценивался всё больше, а посему «достаточная» публика, имевшая сбережения в банках, бросилась изымать свои вклады. Однако не тут-то было. Во избежание краха банки пошли на крайнюю меру: установили предельную норму выдачи наличности – 250 рублей в неделю.
Милиционеры хотят кушать…
В довершение всех бед служащие городской народной милиции объявили забастовку! Пожалуй, это был беспрецедентный случай в истории правоохранительных органов с самого начала их существования до сегодняшнего дня. Отчаяв-шиеся милиционеры обратились через прессу к херсонцам: «Граждане! Мы знаем, что наше учреждение – милиция – не пользуется особенными вашими симпатиями. Мы знаем, что по теории преемственности нам передали все грехи и часть тёмного пришлого упразднённой полиции. Мы знаем также, что эпитеты вроде “дармоеды, бездельники” – это те ласкательные имена, которыми милиционеры обычно награждаются. И тем не менее, зная всё это, мы к вам обращаемся, граждане, в дни нашей борьбы за естественное право – право быть накормленными…».
Так вот нерадостно для местной милиции, впрочем, как и для всех других граждан разваливавшейся империи, заканчивался 1917 год…